Куйтун

Памятью высвечу душу.

Нежную русскую песню спою.

Станут березники мне подпевать,

В горле у сосен слова застревать.

Дальняя родина... Дом. Переезд.

Станция. Линия. Бабушкин крест.

Милые, сердцу родные края...

Здесь упокоилась бабка моя.

Здесь поднимаются к солнцу хлеба,

Здесь моя Родина, пристань, судьба.

Здесь я — работник, послушник и царь.

Светит ромашка, как белый фонарь.

Утро молочное в поле зовёт.

Как дирижабль — корова плывёт.

Где-то вдали затихает пастух,

Ломится огненный в окна петух.

Вешками жизни сияют столбы,

Голуби ходят по краю избы.

Мать в полушалке, как день, золотом

Входит с подойником в утренний дом

И, улыбаясь, как было века,

Мне наливает стакан молока.

Молвит: — Парного испей-ка, сынок!

Вьётся у ног её кошка-вьюнок...

Так и умру, вспоминая о том:

Мама с подойником, голуби, дом...

1963

Станция Куйтун

Пятидесятый год. Куйтун.

В сугробы вросшие теплушки,

на крышах снежные подушки

и дыма серого колтун.

— Живёт на станции колдун! —

пугая нас, твердила мама,

но я настойчиво, упрямо

иду на станцию Куйтун.

Сырой вокзальчик, суета,

толкучка у билетной кассы.

Я знаю: дома нет лекарства,

у брата с лёгкими беда.

Кричат колхозницы в углу,

ревут шальные ребятишки,

шинелки, шубы и пальтишки

лежат вповалку на полу.

Среди вокзала я стою

в фуфайке с рыжею заплатой,

часы с потёртым циферблатом

я из кармана достаю...

Смотрю на бороды, усы,

себя как будто окликаю

и за червонец предлагаю

отцовы звонкие часы.

1963

Морское

А я, как гавань, корабли храню,
владивостокским солнцем запасаюсь.

А я, как волны, к теплоходам льну

и нежностью морской переполняюсь.

В меня бросают люди якоря

и чайки в душу падают отвесно,

и даже шторм, безумием горя,

в моих глубинах скапливает ветры.

А я, как память, у любви в плену,

жалею грустных женщин на причалах.

А я, как море, сам себя кляну,

когда тайфун планету раскачает.

А ты приходишь, в пригоршню берёшь

меня —

              и небо путаешь со мною...

А может, эти вёсла из берёз

и лодка, на которой выйдешь в море?

А может, ты Сибирью полыхнёшь,

и Ангарою буйною вольёшься

в мою волну,

                     и свет в меня вдохнёшь,

когда в Приморье из Саян вернёшься?

1966

На восток

А ты

затерялась надолго

в ликующе-грустной

                                 толпе.

Я помню:

вспорхнули ладони

и снова

          прижались к тебе.

Тревоги,

             подъёмы,

                            палатки

меня ожидают уже,

но сон мой

пока ещё сладок

на третьем моём

                           «этаже».

А поезд

в тумане по пояс:

на кране знакомое «Стоп»...

Скорее

            вези меня, поезд,

на Дальний

                  предальний Восток!

1964