Байкальские туннели

Тишина в ребристом полом теле.

Тишина не звонкая, глухая...

В ваших недрах, тёмные туннели,

Кажется — бессмертье отдыхает.

Пролетают месяцы и годы,

Катятся рассветы и закаты,

Ваших сводов не источат воды,

Не разрушат входов камнепады.

Сталактитов белые подвески —

Это в твердь спрессованное время.

Пятьдесят туннелей на отрезке

Небольшом, но родственном поэме.

Вы своё сегодня отслужили,

Вас покой как будто окружает,

Но Байкал волнуется двужильный,

Лодки-мореходки снаряжает.

Амбразуры ваши потемнели

От снарядов — давних паровозов.

Но стоят байкальские туннели —

Горький подвиг русских камнетёсов.

1980

Знаменский собор

Неумолчный звон в ушах...

Всё житейское отпало.

Чья уставшая душа

Над ночным Иркутском встала?

Чья горючая печаль

В Ангару слетает с неба

И спешит в немую даль

Среди мартовского снега.

Горько мучаясь, дыша,

Не иссякнет жизни драма.

Не уйдёт никак душа

Из ворот святого храма...

Ей бы выплакаться всласть

Возле дочери с женою.

И к могилам двум припасть

С той — последнею — виною...

Ей бы прошлое вернуть

С верой, верностью земною

И — прощённою — уснуть

Подле дочери с женою.

20 марта 2015 г.

Иркутск

1

Кто мастер этого карниза

И деревянного конька?

Чья мысль векам бросала вызов

И оставалась на века?

Восходит тёплый полумесяц,

Поёт строптивая пила.

Кто глину солнечную месит,

Чтоб вечной музыкой была?

Какое крепкое искусство —

Пилить лихие кружева!

В старинном городе Иркутске

Улыбка Мастера жива.

Откроешь вышарканный ставень,

Пройдешь на «ласточкин» балкон...

И вдруг поймешь: твой город славен,

Резной и разный — испокон.

Он — свод улыбок и преданий,

Он — славный родственник Кижам.

Хочу, чтоб каждый иркутянин

Известность городу стяжал.

Чтоб старый Мастер улыбнулся,

Откинул волосы рукой,

В сапожки красные обулся

И выпил стопку в мастерской.

1972

2

Иркутск не зря рифмуется с искусством:

В нём многоцветна радуга искусств.

Сияй, Россия, радугой Иркутска,

Как светится Распутиным Иркутск.

Меня влечёт Иркутск неодолимо,

Иркутск единствен и неповторим.

Порою, диким ветром уносимый,

К нему спешил я, будто пилигрим.

Иркутск к Байкалу притулился боком,

И, принимая от него дары,

Он водит дружбу давнюю с Востоком,

Но не предаст сиянья Ангары.

В ночных пространствах посреди Вселенной

Ночуют звёзды на уступах скал.

Знать, неспроста Творец непревзойденный

Нам подарил живительный Байкал.

Сибиряков в любимый город тянет

Из дальних далей до желанных троп.

Национальность наша — иркутяне,

Байкал — родней Америк и Европ!

2006

Иркутстку

Ты, как фрегат с упругим днищем,

Бурун столетий за тобой.

Как будто ветер —

                              время свищет

У церкви бело-голубой.

Российский колокол не треснул,

Быть может, при Петре рождён,

Земной ли силою, небесной

На колокольню вознесён.

Воркует утренняя стая,

Обряд таинственный верша.

Голубка белая летает,

Как христианская душа.

Историк, смысла не коверкай!

Несла Всея Сибири Голь

В Крестовоздвиженскую церковь

Свою возвышенную боль.

Сибирь — и матушка, и пристань,

Юдоль труда и бытия...

Усыновила люд российский

Земля иркутская моя.

...Церковным куполом распорот

Небесный свод — течёт заря...

Забросил в небо русский город

Кресты, как будто якоря!

1978

Мост

Сутулит мост

бетонный горб,

огни полночные

                           качая.

У потемневших

берегов

фосфоресцируют причалы.

Последний

медленный

                  трамвай

минует мост

на повороте,

а мы с тобой

                    по кромке свай

по лунным лужам

                             колобродим.

Вершится вечная игра:

смыкаются

                   волна и камень.

И Млечный Путь,

и Ангара

летят над нами

                         и под нами.

И запинается листва

за тень

            Иркутского

                              вокзала.

Запоминаются слова,

которых ты мне

                          не сказала.

Над нами грустная

                               звезда

горит предвестницей

                                  пожара,

и схожа

             выпуклость моста

с округлостью

                         земного шара.

1966

Праздник русской духовности и культуры «Сияние России» в Иркутске

                                        Валентину Распутину

Над Россией лёд ломается,

Перестала стужа выть.

Валентин Распутин мается:

Быть России иль не быть?

Русь — и слава, и трагедия —

Горькой участи верна...

Почему стоит последнею

В жизнь хорошую она?

Знать и чувствовать немыслимо,

Что мы страждущая голь.

Валентин Распутин выносил

За свою Россию боль.

В нём святым

                       Господним пламенем

Засветился русский край,

В сердце вспыхнуло, как знáменье:

«Русь Великая, СИЯЙ!»

...Всё несбыточное сбудется,

И низринутся враги.

Боже праведный, Распутину

И России помоги!

Нам нужны его старания,

Нам нужна его любовь,

Чтобы «Русское Сияние»

Омолаживало кровь.

2006

Чехов в Иркутске

Российской прозы коренник искусный,
Короткого рассказа исполин —
Великий Чехов побывал в Иркутске
Проездом на далёкий Сахалин.

В сибирском бездорожье пообывкнув,
Он в город мой влюбиться был готов.
Вдоль Ангары прошёлся и воскликнул:
«Иркутск — один из лучших городов!»

Неспешным шагом он промерил город,
Оглядывая крепкие дворы,
Повременил у древнего собора,
Что встал на диком бреге Ангары.

В Листвянке был непревзойдённый Чехов,
Байкальский воздух, как и я, глотал.
Ругался в шутку: «Жаль, что не поехал
Со мной сюда скотина Левитан!»

Какое чудо — эта синь Байкала!
Какой восторг — распадки и леса!
Всё то, что видел Чехов за Уралом,
Родным и близким в письмах описал.

Тебе спасибо, мужественный Чехов!
Не всякий представляет — каково
По всей Сибири лошадьми проехать!
Ведь это подвиг дерзостный его!

Ты был у нас. Я очень сожалею,
Что нет об этом песен и былин.
Иду Иркутском и мечту лелею
С тобою мчать вдвоём на Сахалин!

Морское

А я, как гавань, корабли храню,
владивостокским солнцем запасаюсь.

А я, как волны, к теплоходам льну

и нежностью морской переполняюсь.

В меня бросают люди якоря

и чайки в душу падают отвесно,

и даже шторм, безумием горя,

в моих глубинах скапливает ветры.

А я, как память, у любви в плену,

жалею грустных женщин на причалах.

А я, как море, сам себя кляну,

когда тайфун планету раскачает.

А ты приходишь, в пригоршню берёшь

меня —

              и небо путаешь со мною...

А может, эти вёсла из берёз

и лодка, на которой выйдешь в море?

А может, ты Сибирью полыхнёшь,

и Ангарою буйною вольёшься

в мою волну,

                     и свет в меня вдохнёшь,

когда в Приморье из Саян вернёшься?

1966

На восток

А ты

затерялась надолго

в ликующе-грустной

                                 толпе.

Я помню:

вспорхнули ладони

и снова

          прижались к тебе.

Тревоги,

             подъёмы,

                            палатки

меня ожидают уже,

но сон мой

пока ещё сладок

на третьем моём

                           «этаже».

А поезд

в тумане по пояс:

на кране знакомое «Стоп»...

Скорее

            вези меня, поезд,

на Дальний

                  предальний Восток!

1964