Вяземский Петр Андреевич

(1792 — 1878)

Наверное, именно о таких, как Петр Андреевич, говорят — родился с серебряной ложкой во рту. Его отец, тайный советник, пензенский и нижегородский наместник, в честь рождения сына купил подмосковное село Остафьево и в этой знаменитой усадьбе, которую сейчас называют Русским Парнасом, провел все свои детские годы будущий поэт, государственный деятель и главное — друг и духовный брат самых ярких и знаменитых поэтов и деятелей своего XIX века.

Рано потеряв родителей, он своим вторым отцом считал опекуна, историка и поэта Николая Карамзина, получил отличное домашнее образование, учился в Петербургском иезуитском пансионе, который был создан при Педагогическом институте, но через год вернулся в Москву. Вообще география его передвижений по России за небывало долгие для того столетия годы жизни в основном ограничивается двумя столицами и еще житьем с перерывами во время случившейся со стороны власти опалы в 1827–1829 годах в имении родителей жены, селе Мещерском Сердобского уезда Саратовской губернии, ныне Сердобского района Пензенской области. Неоднократно бывал в Пензе, где получал письма от А.С. Пушкина, Д.В. Давыдова. В своем творчестве отметил он и большое путешествие по Крыму и Молдавии в июле-августе 1867 года в свите императрицы, после чего написал большой цикл стихотворений «Крымские фотографии 1867 года».

Много времени живя по долгу службы и по воле жизненных обстоятельств в Варшаве и других европейских странах, Петр Андреевич не пропустил важных, судьбоносных событий своей страны — принимал участие в Бородинской битве и даже получил награду, пытался помогать в разработке реформ по освобождению крестьян, сочувствовал друзьям-декабристам, хотя в восстании не участвовал, но протянул руку помощи осужденным и тяжело переносил состоявшуюся казнь их товарищей.

Вся биография князя и поэта Петра Вяземского состоит из взлетов и падений. Начинал как богатейший баловень судьбы, а позднее вынужден был проситься на должность с окладом для пропитания семьи. Занимал важнейшие посты в государственных структурах, был вхож в семью царя, но потом подвергался опале и травле. И литературные критики, и друзья отмечали его особый стихотворный слог, а его имя, несмотря на опалу, входило в пятерку самых популярных писателей того времени, но потом о нем перестали говорить как о поэте и забыли на долгие десятилетия. Время все расставило по местам. И вот уже через века многие поколения знают и помнят о поэте, писателе, журналисте, государственном муже и просто друге Александра Сергеевича Пушкина — о Петре Вяземском.

Вяземский Петр Андреевич

Наверное, именно о таких, как Петр Андреевич, говорят — родился с серебряной ложкой во рту. Его отец, тайный советник, пензенский и нижегородский наместник, в честь рождения сына купил подмосковное село Остафьево и в этой знаменитой усадьбе, которую сейчас называют Русским Парнасом, провел все свои детские годы будущий поэт, государственный деятель и главное — друг и духовный брат самых ярких и знаменитых поэтов и деятелей своего XIX века.

Рано потеряв родителей, он своим вторым отцом считал опекуна, историка и поэта Николая Карамзина, получил отличное домашнее образование, учился в Петербургском иезуитском пансионе, который был создан при Педагогическом институте, но через год вернулся в Москву. Вообще география его передвижений по России за небывало долгие для того столетия годы жизни в основном ограничивается двумя столицами и еще житьем с перерывами во время случившейся со стороны власти опалы в 1827–1829 годах в имении родителей жены, селе Мещерском Сердобского уезда Саратовской губернии, ныне Сердобского района Пензенской области. Неоднократно бывал в Пензе, где получал письма от А.С. Пушкина, Д.В. Давыдова. В своем творчестве отметил он и большое путешествие по Крыму и Молдавии в июле-августе 1867 года в свите императрицы, после чего написал большой цикл стихотворений «Крымские фотографии 1867 года».

Много времени живя по долгу службы и по воле жизненных обстоятельств в Варшаве и других европейских странах, Петр Андреевич не пропустил важных, судьбоносных событий своей страны — принимал участие в Бородинской битве и даже получил награду, пытался помогать в разработке реформ по освобождению крестьян, сочувствовал друзьям-декабристам, хотя в восстании не участвовал, но протянул руку помощи осужденным и тяжело переносил состоявшуюся казнь их товарищей.

Вся биография князя и поэта Петра Вяземского состоит из взлетов и падений. Начинал как богатейший баловень судьбы, а позднее вынужден был проситься на должность с окладом для пропитания семьи. Занимал важнейшие посты в государственных структурах, был вхож в семью царя, но потом подвергался опале и травле. И литературные критики, и друзья отмечали его особый стихотворный слог, а его имя, несмотря на опалу, входило в пятерку самых популярных писателей того времени, но потом о нем перестали говорить как о поэте и забыли на долгие десятилетия. Время все расставило по местам. И вот уже через века многие поколения знают и помнят о поэте, писателе, журналисте, государственном муже и просто друге Александра Сергеевича Пушкина — о Петре Вяземском.


Стихи О Таллине

Стихи о России

О каких местах писал поэт

Ночь в Ревеле

1

Что ты, в радости ль, во гневе ль,
Море шумное, бурлишь
И, как тигр, на старый Ревель
Волны скалишь и рычишь?

Разыгрался зверь косматый,
Страшно на дыбы прыгнул,
Хлещет гривою мохнатой,
Ноздри влажные раздул.

Что за грозная картина,
Что за прелесть, что за страх!
Взвыла дикая пучина,
Вздрогнув в тёмных глубинах.

2

Что ж ты, море, так бушуешь?
Словно шабаш ведьм ночных!
Про кого ты там колдуешь
Ночью, в чане волн седых?

Про того ли про Кащея,
Что, не принятый землёй,
Ждёт могилы, сиротея,
Не мертвец и не живой.

Дней Петровых современник,
Взяли в плен его враги,
И по смерти всё он пленник
За грехи и за долги.

Ты поведай, скоро ль сбросит
Он курчавый свой парик
И земную цепь износит,
Успокоенный старик?

Вал за валом ты торопишь,
Стон за стоном издаёшь,
Но о чём и что ты вопишь,
Уж никак не разберёшь.

Молча, думою прилежной
Каждый звук я твой ловлю,
И тоски твоей мятежной
Я бессонницу делю.

В этих воплях и заклятьях
Есть таинственный язык;
Но, в земных своих понятьях,
Кто из смертных их проник?

3

Иль с Бригитой и Олаем
Ты, мешая быль и ложь,
Неумолкным краснобаем
Речи странные ведёшь?

Про загадки, про затеи,
Битвы, игры и пиры
Богатырской эпопеи
Поэтической поры;

Про былые непогоды,
Про наезды, про разбой,
Про столетья, про народы,
Пережитые тобой.

Да, на радость и на горе,
На людские суеты,
Заколдованное море,
Вдоволь нагляделось ты.

Много сонмищ пировало
За трапезою твоей,
Много ядер прожужжало
По стеклу твоих зыбей,

Много трупов, много злата,
Много бедствий и добра
Затопила без возврата
Равнодушных волн игра.

4

Да и ты, теперь опальный,
А когда-то боевой,
Ревель, рыцарь феодальный
Под заржавевшей бронёй,

Ты у моря тихо дремлешь
Под напевами волны,
Но сквозь сон ещё ты внемлешь
Гул геройской старины.

Ты не праздно век свой прожил
И в руке держал булат;
То соседов ты тревожил,
То соседями был сжат.

Много бурь и много славы
Пало на главу твою;
О тебе не раз державы
Переведались в бою.

Смелый Карл и Пётр могучий,
Разгоревшие враждой,
Как две огненные тучи,
Разразились над тобой.

Я люблю твоих обломков
Окровавленную пыль;
В них хранится для потомков
Благородных предков быль.

Эти язвы и седины —
Украшенье городов:
В них минувшего помины,
В них помазанье веков.

Ревель датский, Ревель шведский,
Ревель русский! — Тот же ты!
И Олай твой молодецкий
Гордо смотрит с высоты.

Еще тройка

Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт,
Колокольчик звонко плачет
И хохочет, и визжит.

По дороге голосисто
Раздается яркий звон,
То вдали отбрякнет чисто,
То застонет глухо он.

Словно леший ведьме вторит
И аукается с ней,
Иль русалка тараторит
В роще звучных камышей.

Русской степи, ночи темной
Поэтическая весть!
Много в ней и думы томной,
И раздолья много есть.
......................................

1834

Первый снег

(В 1817-м году)
Пусть нежный баловень полуденной природы,
Где тень душистее, красноречивей воды,
Улыбку первую приветствует весны!
Сын пасмурных небес полуночной страны,
Обыкший к свисту вьюг и реву непогоды,
Приветствую душой и песнью первый снег.
С какою радостью нетерпеливым взглядом
Волнующихся туч ловлю мятежный бег,
Когда с небес они на землю веют хладом!
Вчера еще стенал над онемевшим садом
Ветр скучной осени, и влажные пары
Стояли над челом угрюмыя горы
Иль мглой волнистою клубилися над бором.
Унынье томное бродило тусклым взором
По рощам и лугам, пустеющим вокруг.
Кладбищем зрелся лес; кладбищем зрелся луг.
Пугалище дриад, приют крикливых вранов,
Ветвями голыми махая, древний дуб
Чернел в лесу пустом, как обнаженный труп,
И воды тусклые, под пеленой туманов,
Дремали мертвым сном в безмолвных берегах.
Природа бледная, с унылостью в чертах,
Поражена была томлением кончины.
Сегодня новый вид окрестность приняла,
Как быстрым манием чудесного жезла;
Лазурью светлою горят небес вершины;
Блестящей скатертью подернулись долины,
И ярким бисером усеяны поля.
На празднике зимы красуется земля
И нас приветствует живительной улыбкой.
Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой;
Там, темный изумруд посыпав серебром,
На мрачной со́сне он разрисовал узоры.
Рассеялись пары и засверкали горы,
И солнца шар вспылал на своде голубом.
Волшебницей зимой весь мир преобразован;
Цепями льдистыми покорный пруд окован
И синим зеркалом сравнялся в берегах.
Забавы ожили; пренебрегая страх,
Сбежались смельчаки с брегов толпой игривой
И, празднуя зимы ожиданный возврат,
По льду свистящему кружатся и скользят.
Там ловчих полк готов; их взор нетерпеливый
Допрашивает след добычи торопливой, —
На бегство робкого нескромный снег донес;
С неволи спущенный за жертвой хищный пес
Вверяется стремглав предательскому следу,
И довершает нож кровавую победу.
Покинем, милый друг, темницы мрачный кров!
Красивый выходец кипящих табунов,
Ревнуя на бегу с крылатоногой ланью,
Топоча хрупкий снег, нас по полю помчит.
Украшен твой наряд лесов сибирских данью,
И соболь на тебе чернеет и блестит.
Презрев мороза гнев и тщетные угрозы,
Румяных щек твоих свежей алеют розы,
И лилия свежей белеет на челе.
Как лучшая весна, как лучшей жизни младость,
Ты улыбаешься утешенной земле,
О, пламенный восторг! В душе блеснула радость,
Как искры яркие на снежном хрустале.
Счастлив, кто испытал прогулки зимней сладость!
Кто в тесноте саней с красавицей младой,
Ревнивых не боясь, сидел нога с ногой,
Жал руку, нежную в самом сопротивленье,
И в сердце девственном впервой любви смятенья,
И думу первую, и первый вздох зажег,
В победе сей других побед прияв залог.
Кто может выразить счастливцев упоенье?
Как вьюга легкая, их окриленный бег
Браздами ровными прорезывает снег
И, ярким облаком с земли его взвевая,
Сребристой пылию окидывает их.
Стеснилось время им в один крылатый миг.
По жизни так скользит горячность молодая,
И жить торопится, и чувствовать спешит!
Напрасно прихотям вверяется различным;
Вдаль увлекаема желаньем безграничным,
Пристанища себе она нигде не зрит.
Счастливые лета! Пора тоски сердечной!
Но что я говорю? Единый беглый день,
Как сон обманчивый, как привиденья тень,
Мелькнув, уносишь ты обман бесчеловечный!
И самая любовь, нам изменив, как ты,
Приводит к опыту безжалостным уроком
И, чувства истощив, на сердце одиноком
Нам оставляет след угаснувшей мечты.
Но в памяти души живут души утраты.
Воспоминание, как чародей богатый,
Из пепла хладного минувшее зовет
И глас умолкшему и праху жизнь дает.
Пусть на омытые луга росой денницы
Красивая весна бросает из кошницы
Душистую лазурь и свежий блеск цветов;
Пусть, растворяя лес очарованьем нежным,
Влечет любовников под кровом безмятежным
Предаться тихому волшебству сладких снов! —
Не изменю тебе воспоминаньем тайным,
Весны роскошныя смиренная сестра,
О сердца моего любимая пора!
С тоскою прежнею, с волненьем обычайным,
Клянусь платить тебе признательную дань;
Всегда приветствовать тебя сердечной думой,
О первенец зимы, блестящей и угрюмой!
Снег первый, наших нив о девственная ткань!

1819

Рябина

Тобой, красивая рябина,
Тобой, наш русский виноград,
Меня потешила чужбина,
И я землячке милой рад.
............................................

Меня минувшим освежило,
Его повеяло крыло,
И в душу глубоко и мило
Дней прежних запах нанесло.

Всё пережил я пред тобою,
Всё перечувствовал я вновь —
И радость пополам с тоскою,
И сердца слезы, и любовь.

Одна в своем убранстве алом,
Средь обезлиственных дерев,
Ты вся обвешана кораллом,
Как шеи черноглазых дев.
................................................
.................................................
И предо мною — Русь родная,
Знакомый пруд, знакомый дом;
Вот и дорожка столбовая
С своим зажиточным селом.
.................................................
.....................................................
В сей стороне неблагодарной,
Где ты растешь особняком,
Рябиновки злато-янтарной
Душистый нектар незнаком.

Никто понятья не имеет,
Как благодетельный твой сок
Крепит желудок, душу греет,
Вдыхая сладостный хмелек.

И слава сахарной Коломны
В глушь эту также не дошла:
Сырам вонючим сбыт огромный,
А неизвестна пастила.

Средь здешних всех великолепий
Ты, в одиночестве своем,
Как роза средь безлюдной степи,
Как светлый перл на дне морском.

Сюда заброшенный случайно,
Я, горемычный, как и ты,
Делю один с тобою тайно
Души раздумье и мечты.
..............................................

1854