В глубинке русской посреди разрухи...

В глубинке русской посреди разрухи

У нищих окон, как у царских врат,

Сидели на завалинке старухи

И тихо пели, глядя на закат.

Ни радио хрипящего, ни света,

Ни вечных кур, ныряющих в пыли...

Остались только песни им... И это

Взамен молочных речек и земли.

В чужие дали уходило солнце.

В чужие клети сыпалось зерно...

На мой вопрос: и как же вам живётся? —

Они глаза подняли озорно.

Святая Русь, не знавшая покоя,

Омытая слезами, как дождём,

Где б я ещё услышать мог такое? —

Чего не доедим, то допоём!

То допоём!.. Так как же жил я, если

Мне знать доселе было не дано,

Что голова всему не хлеб, а песни,

Которые забыли мы давно?!

В глубинке русской над деревней робко

Вставало солнце алой пеленой...

Старушки пели песню неторопко,

И медленно вращался шар земной.

Златоустье

Светлый дом у пруда

На крутом берегу.

Что-то тянет туда,

А войти не могу.

Но влечет за собой

Мной оставленный след,

Будто нет за спиной

Этих прожитых лет.

Золотая верста.

Конь крылатый над синею Русью,

Дорогие места —

Златоустье мое, Златоустье!..

Дни любви сочтены,

Лгать тебе не хочу.

На «подставку Луны»

Мы поставим свечу.

Будет эхом звучать

Голос твой откликной...

И все снова начать

Мы решимся с тобой...

Золотая верста.

Конь крылатый над синею Русью,

Дорогие места —

Златоустье мое, Златоустье!..

На крылатом коне

Я тебя пронесу.

Вскрикнет филин по мне

В заповедном лесу.

Скроют теплые мхи

Стон малиновых уст...

Отпусти мне грехи,

Иоанн Златоуст!

Золотая верста.

Конь крылатый над синею Русью,

Дорогие места —

Златоустье мое! Златоустье!..

Матушка пела

Снова глаза закрываю несмело,

Вспомнить пытаясь детство своё...

Помнится только: матушка пела...

Песней наполнено сердце моё.

Зимами злыми над прорубью белой,

В стылой воде полоская бельё,

Вся коченея, матушка пела.

Песней наполнено детство моё.

Больше она ничего не имела.

Только свой голос. Свой — ножевой.

Не было хлеба. Матушка пела,

И оттого я остался живой.

Рядом война полыхала и тлела.

Сытым ходило одно вороньё.

Вдовы рыдали. Матушка пела.

Песней наполнено детство моё.

Минуло время, память немела.

Но без войны я не прожил и дня.

Все эти годы матушка пела.

Это, должно, сохранило меня.

Мы отнесли её лёгкое тело

На вековечное поле — жильё.

Всё мне казалось: матушка пела.

Песней наполнено сердце моё.

Расскажи мне, земляк, мой товарищ бывалый...

Расскажи мне, земляк, мой товарищ бывалый,

Ты прошёл сто дорог, память сердца храня,

Это кто же назвал нашу Родину малой,

Словно выстрелил чёрною пулей в меня?!

Мы сидим у огня, путь проделав немалый,

Здесь родимое небо и вечный покой.

Воскресает душа, словно путник усталый,

Что с ковшом наклонился над лунной рекой.

Я выйду по тропе подталой

На полустанок небольшой.

Не может Родина быть малой

С такой великою душой.

Мне другая земля никогда не приснится

Потому, что в объятьях чужих городов

Я летаю во сне беспокойною птицей

Над вершинами сопок и сизых хребтов.

Потому, что осталась в распадках Урала

Та тропа, что из дома меня увела.

Потому, что певуньей была моя мама

И черемуха в детстве безумно цвела.

Я выйду по тропе подталой

На полустанок небольшой.

Не может Родина быть малой

С такой великою душой.

Вновь вершины твои солнце красит зарёю.

Ты последних лучей от меня не таи.

Я иду по земле, сам я стану землёю,

Но останутся вечными камни твои.

С дымом горьким долин мы повязаны кровью.

Так прости, если я, о минувшем скорбя,

Нерадивый твой сын, запоздалой любовью,

Тихой песней своей потревожил тебя.

Я выйду по тропе подталой

На полустанок небольшой.

Не может Родина быть малой

С такой великою душой.

Ты все так же чаруешь, моя сторона...

Ты все так же чаруешь, моя сторона,

Те же горы твои, те же реки и стежки,

И девчонкам любимым моим сарана

Предлагает все те же сережки.

Я упал на траву.

Я лежу на траве,

Не на той — на десяток ее поколенье.

Слышу, красное семечко сердца во мне

Прорастает оставленным здесь откровеньем.

Ту ли я целовал?

Справедливым ли был

На горбатых дорогах моих и откосах?

Где-то правду солгал,

Где-то не долюбил,

Где-то песню, как девушку, бросил.

Ты все так же чаруешь, моя сторона,

И все так же грустишь камышинкой у ила...

Так мне нужно увидеть

Живые слова,

То, что в мокром ольшанике ты затаила...