В Александро-Невской Лавре

Здесь светлым раздумьем священный покой

                                                                          напоён.

Всех хочется вспомнить и заново всех перечесть.

Как много знакомых и сердцу любезных имён!

И грустно немного, что Пушкин зачем-то не здесь.

Над Вяземским лист золотым жаворонком кружит,

Над серой плитою, простою плитой, без прикрас.

Здесь Дельвиг любимый, здесь славный

                                                                 Матюшкин лежит,

А рядышком, слева,— и храбрый, и верный Данзас.

А Пушкин далёко, зачем так далёко — один?

Но дух его здесь, он витает меж мраморных плит.

Вон добрый Жуковский, вон строгий, как бог,

                                                                      Карамзин,

Над ними луна, как зелёная лампа, горит.

А Пушкин далёко... Но дух его здесь, над Невой.

Он с теми, кого по-младенчески чисто любил.

И как же тебе с непокрытой не встать головой?

Как русскому сердцу не дрогнуть средь этих

                                                                           могил?

Мойка, 12

«Он не умер, он жив», — о Поэте твержу.

Душат слёзы, когда в этот дом захожу.

До сих пор, сквозь века, слышу сдержанный

                                                                   стон...

Как же, преданный всеми, измучился он!

Как страдал, как в бреду он морошки просил,

Как детей, обессиленный, перекрестил.

Успокоил жену, потому что любил,

Потому что Дантеса — и то не убил.

Потому что Поэт, принимая удар,

Платит кровью своей за божественный дар.

На Литераторских мостках...

На Литераторских мостках

Могила Александра Блока.

Здесь только тлен, здесь только прах

И одиноко-одиноко.

Всё, что предсказывал, сбылось:

Так всю страну разворотило,

Так много крови пролилось,

Что слёз оплакать не хватило.

Мы задохнулись от потерь,

Мы гибельный вдохнули запах.

Уж над Землёй, как хищный зверь,

Чернобыль встал на чёрных лапах.

И дым пожара мирового

Коснулся каждого лица.

...И стонет раненое Слово,

Стучась в оглохшие сердца...

Петербург

В пору белых ночей в фосфорической мгле

Петербург ваше сердце разбудит.

Лучше этого города нет на земле

И, наверное, больше не будет.

Как корабль, он спокойно стоит на воде,

Вся в граните его панорама.

И такого, как Спас на Крови, вы нигде

Не увидите Божьего храма.

Над Невою вельможные дремлют дубы

И дворцы в позолоте лучатся.

Император поднял здесь коня на дыбы,—

Дальше некуда, незачем мчаться.

Реять царственно этому граду в веках!

Важно всё в исторической справке:

Над Исакием крест золотой в облаках,

Лист багряный в Лебяжьей канавке.

Есть у этого города странная власть:

Тот, кто встретился с ним хоть однажды,

Тот вернётся опять, чтобы вдруг не пропасть

От какой-то мучительной жажды.

Сиявший в Лавре над Невою...

                                Валентину Распутину

Сиявший в Лавре над Невою

Забыть ли Троицкий собор?

Там припадали головою

К святым мощам, потупив взор.

Мы отошли с тобой смиренно

В сторонку от дотошных глаз:

Негоже то, что сокровенно,

Так откровенно напоказ!

И вот, с душой неутолённой,

Там, где сильней цвели лучи,

Мы перед Иверской иконой

Зажгли две трепетных свечи.

В тот миг раскаянье без меры

Сковало грешные уста.

В России жить нельзя без веры

И невозможно без креста.

У летнего сада

У Летнего сада всё та же ограда,

Дорожка всё та же у Летнего сада.

Здесь Пушкин и Дельвиг гуляли когда-то,

Плащи на ветру развевались крылато.

Болтали о музах, о чести, о звёздах,

Не зря здесь почти электрический воздух.

Устав от дорожной, от пыльной коляски,

Здесь Лермонтов шёл, натыкаясь на маски.

Здесь Блок задыхался внезапно стихами,

Лицо наклоняя к прекраснейшей даме.

Ахматова, комкая шаль, для порядку

Небрежно роняла на листья перчатку.

И здесь же стоял Гумилёв над Невою

С осанкою бравой, с душой боевою.

И белые ночи смотрели им в очи,

Заря целовала в уста что есть мочи,

Как будто бы знала, что эти поэты —

Сошедшие в гости на Землю планеты...

...У Летнего сада всё та же ограда,

Всё та же дорожка у Летнего сада,

Деревья на том же излюбленном месте,

И кто-то —

                 о музах,

                              о звёздах,

                                              о чести...