Пушкин Василий Львович

(1766 — 1830)

Веселый, беззаботный нрав, знание многих европейских языков, светский такт, добродушие и остроумие — потомки с благодарностью вспоминают дядю Александра Сергеевича Пушкина за свет и тепло, которые подарил он племяннику, сыграв большую роль в становлении, взрослении и характере русского гения.

Но Василий Львович и сам был сочинителем — в его наследии сказки, басни, эпиграммы, элегии, сатиры, послания, повесть в стихах. Друзья его, великие поэты Жуковский, Пушкин, Батюшков, Вяземский, понимали и принимали все слабости и чудачества Василия Львовича и всегда ценили его «отменно чистый слог, который никогда не ковыляет», его замечательный версификаторский дар, его гибкий и звучный стих.

Он путешествовал не очень много, но и в любых встречах с вполне обычными местами и знакомыми городами, он умел увидеть повод для поэзии и рифмы. Москва, Тверь, Нижний Новгород — они остались строчками его лирики.

Пушкин Василий Львович

Веселый, беззаботный нрав, знание многих европейских языков, светский такт, добродушие и остроумие — потомки с благодарностью вспоминают дядю Александра Сергеевича Пушкина за свет и тепло, которые подарил он племяннику, сыграв большую роль в становлении, взрослении и характере русского гения.

Но Василий Львович и сам был сочинителем — в его наследии сказки, басни, эпиграммы, элегии, сатиры, послания, повесть в стихах. Друзья его, великие поэты Жуковский, Пушкин, Батюшков, Вяземский, понимали и принимали все слабости и чудачества Василия Львовича и всегда ценили его «отменно чистый слог, который никогда не ковыляет», его замечательный версификаторский дар, его гибкий и звучный стих.

Он путешествовал не очень много, но и в любых встречах с вполне обычными местами и знакомыми городами, он умел увидеть повод для поэзии и рифмы. Москва, Тверь, Нижний Новгород — они остались строчками его лирики.


Стихи О Твери

О каких местах писал поэт

К П.Н. Приклонскому

Любезный родственник, поэт и камергер,
Пожалуй, на досуге
Похлопочи о друге!
Ты знаешь мой манер:
Хозяин я плохой, в больших разъездах вечно,
То в Питере живу, то в Низовой стране,
И скоро проживусь, конечно;
Подчас приходит жутко мне!
Но дело не о том. Башмачник мой, повеса,
Картежник, пьяница, в больницу отдан был,
И что ж? От доктора он лыжи навострил!
В Тверской губернии пойман среди леса
В июне месяце, под стражу тотчас взят,
И скоро по делам он в рекруты назначен.
Я очень рад,
Что он солдат:
Он молод, силен, взрачен,
И строгий капитан исправит вмиг его,
Но мне квитанцию взять должно за него.
Башмачника зовут Кузьмою,
Отец его был Фрол, прозваньем Карпушов.
Итак, без лишних слов
Скажу, что юному герою
Желаю лавров я, квитанции — себе.
В селении моем, благодаря судьбе,
Хотя крестьяне пьют, зато трудятся, пашут;
Пусть с радости поют и пляшут,
Узнав, что отдали в солдаты беглеца
И что остался сын у бедного отца.
Ответствуй мне скорей иль прозой, иль стихами.
Но будь здоров и помни обо мне!
В прелестной юности соделавшись друзьями,
В какой бы ни был ты стране,
Поверь, что мысль моя стремится за тобою!
И если летнею порою
Поеду в Питер я, останусь дни два, три
У друга моего в Твери.
Воссяду с лирой золотою
На волжских берегах крутых,
И тамо с пламенной душою
Блаженство воспою я жителей тверских.

1812
Тверь