Хомяков Алексей Степанович

(1804 — 1860)

Когда исследователи жизни и творчества Алексея Хомякова берутся перечислять все его способности и таланты, слушатели могут не успевать записать. Он изобрёл дальнобойное ружье и новую паровую машину, получившую патент в Англии, занимался винокурением, сахароварением и гомеопатическим лечением, успешными поисками полезных ископаемых в Тульской губернии, проектами улучшения благосостояния жителей Алеутских островов и созданием хитроумных артиллерийских снарядов в период Крымской войны, имел фантастические способности к языкам, зная, по расчетам одних исследователей, более 20 иностранных языков, по мнению других — их число было за 30. Он постоянно работал над собой, стал художником, публицистом, богословом, философом, основоположником раннего славянофильства и, без сомнения, очень заслуженным член-корреспондентом Петербургской академии наук. Бесконечно совершенствуя свои и без того бесподобные познания, он использовал их самым неожиданным образом — например, доказал соответствие русского языка с санскритом, то есть с литературным языком Древней Индии.

И не спрашивайте, зачем, как и почему это могло происходить с одним человеком, лучше просто порадуйтесь вместе с его современниками, которые слагали о нем куплеты — «...поэт, механик и филолог, врач, живописец и теолог, общины русской публицист, ты мудр, как змий, как голубь чист...».

А еще этот мальчик, родившийся в старинной дворянской семье на древней улице Ордынке в Москве, был к тому же и поэтом. Семья его в 1815 году переехала жить в Санкт-Петербург, но учиться он вернулся в Москву, и первые его стихотворные опыты относятся именно ко времени учебы в Московском университете, где он попутно в 17 лет сдал экзамен на степень кандидата математических наук. Но ученым-математиком юный Хомяков быть не захотел, а, узнав о восстании 1821 года против турецкого ига в Греции, обзавелся фальшивым паспортом, накопил денег, купил нож и отправился на помощь угнетенным, однако был вскоре задержан и возвращен домой. Чтобы уже в 1822 году, окончив университет, поступить на военную службу: сначала в Астраханском кирасирском полку в Херсонской губернии, а затем в лейб-гвардии Конном полку в Санкт-Петербурге. В это время он знакомится с декабристами, печатает свои стихи в альманахе Рылеева и Бестужева «Полярная звезда».

В 1825 году Хомяков вышел в отставку и уехал за границу — Париж, Франция, Швейцария, Австрия. Он будет заниматься живописью в Париже, писать историческую драму «Ермак» на теплых берегах, но к европейским благам останется в результате холоден, а уж Францию и вовсе воспринимал как средоточие всех отрицательных сторон западноевропейской цивилизации. И в 1828 году, с началом Русско-турецкой войны, вернулся в Россию на службу в Белорусский гусарский полк, принимал участие в нескольких сражениях, был дважды ранен и за храбрость получил орден Святой Анны с бантом и Владимирский крест. После заключения мира вышел в отставку и занялся сельским хозяйством в своих имениях в Тульской, Рязанской и Смоленской губерниях.

В это время Алексей Степанович еще больше погружается в философские раздумья и научные занятия, в которых огромное место занимают вопросы соотношения и взаимодействия русской и европейской культур. В течение 1830 х годов у мыслителя сложилась стройная система взглядов, которую несколько позднее критики назовут «славянофильством», а уже в начале 1840-х годов славянофильская доктрина получает выработанный и стройный вид во время споров Хомякова с западниками — Герценым и Грановским. Обладая огромной эрудицией, особенно в сфере церковной истории и богословия, и необыкновенными диалектическими способностями, Хомяков был на голову выше западников и легко опровергал их схемы.

В 1858 г. на дворянском съезде в Туле он поддержал вместе с И.С. Тургеневым, Л.Н. Толстым и другими предложение прогрессивной группы тульских дворян о необходимости освобождения крестьян с наделом земли за выкуп, а его стихи продолжают быть полны патриотического, гражданского звучания и при этом простой любви к природе, родному краю и просто человеку.

Когда-то, во времена военной службы, его командир сделал запись о 18 летнем воине как о человеке нравственном, духовном, возвышенном, который «..обладал силою воли не как юноша, но как муж, искушенный опытом». Опыт жизни ничего не изменил в поэтичном и патриотичном вундеркинде и полиглоте с древней родословной — он продолжал служить Родине и ее людям. И именно поэтому лечил местных крестьян во время холерной эпидемии, рискуя жизнью. Он заразился и умер 23 сентября 1860 года в селе Спешнево-Ивановском Рязанской губернии (ныне в Липецкой области), был похоронен в Даниловом монастыре рядом с Языковым и Гоголем. В советское время прах всех троих был перезахоронен на новом Новодевичьем кладбище.

Хомяков Алексей Степанович

Когда исследователи жизни и творчества Алексея Хомякова берутся перечислять все его способности и таланты, слушатели могут не успевать записать. Он изобрёл дальнобойное ружье и новую паровую машину, получившую патент в Англии, занимался винокурением, сахароварением и гомеопатическим лечением, успешными поисками полезных ископаемых в Тульской губернии, проектами улучшения благосостояния жителей Алеутских островов и созданием хитроумных артиллерийских снарядов в период Крымской войны, имел фантастические способности к языкам, зная, по расчетам одних исследователей, более 20 иностранных языков, по мнению других — их число было за 30. Он постоянно работал над собой, стал художником, публицистом, богословом, философом, основоположником раннего славянофильства и, без сомнения, очень заслуженным член-корреспондентом Петербургской академии наук. Бесконечно совершенствуя свои и без того бесподобные познания, он использовал их самым неожиданным образом — например, доказал соответствие русского языка с санскритом, то есть с литературным языком Древней Индии.

И не спрашивайте, зачем, как и почему это могло происходить с одним человеком, лучше просто порадуйтесь вместе с его современниками, которые слагали о нем куплеты — «...поэт, механик и филолог, врач, живописец и теолог, общины русской публицист, ты мудр, как змий, как голубь чист...».

А еще этот мальчик, родившийся в старинной дворянской семье на древней улице Ордынке в Москве, был к тому же и поэтом. Семья его в 1815 году переехала жить в Санкт-Петербург, но учиться он вернулся в Москву, и первые его стихотворные опыты относятся именно ко времени учебы в Московском университете, где он попутно в 17 лет сдал экзамен на степень кандидата математических наук. Но ученым-математиком юный Хомяков быть не захотел, а, узнав о восстании 1821 года против турецкого ига в Греции, обзавелся фальшивым паспортом, накопил денег, купил нож и отправился на помощь угнетенным, однако был вскоре задержан и возвращен домой. Чтобы уже в 1822 году, окончив университет, поступить на военную службу: сначала в Астраханском кирасирском полку в Херсонской губернии, а затем в лейб-гвардии Конном полку в Санкт-Петербурге. В это время он знакомится с декабристами, печатает свои стихи в альманахе Рылеева и Бестужева «Полярная звезда».

В 1825 году Хомяков вышел в отставку и уехал за границу — Париж, Франция, Швейцария, Австрия. Он будет заниматься живописью в Париже, писать историческую драму «Ермак» на теплых берегах, но к европейским благам останется в результате холоден, а уж Францию и вовсе воспринимал как средоточие всех отрицательных сторон западноевропейской цивилизации. И в 1828 году, с началом Русско-турецкой войны, вернулся в Россию на службу в Белорусский гусарский полк, принимал участие в нескольких сражениях, был дважды ранен и за храбрость получил орден Святой Анны с бантом и Владимирский крест. После заключения мира вышел в отставку и занялся сельским хозяйством в своих имениях в Тульской, Рязанской и Смоленской губерниях.

В это время Алексей Степанович еще больше погружается в философские раздумья и научные занятия, в которых огромное место занимают вопросы соотношения и взаимодействия русской и европейской культур. В течение 1830 х годов у мыслителя сложилась стройная система взглядов, которую несколько позднее критики назовут «славянофильством», а уже в начале 1840-х годов славянофильская доктрина получает выработанный и стройный вид во время споров Хомякова с западниками — Герценым и Грановским. Обладая огромной эрудицией, особенно в сфере церковной истории и богословия, и необыкновенными диалектическими способностями, Хомяков был на голову выше западников и легко опровергал их схемы.

В 1858 г. на дворянском съезде в Туле он поддержал вместе с И.С. Тургеневым, Л.Н. Толстым и другими предложение прогрессивной группы тульских дворян о необходимости освобождения крестьян с наделом земли за выкуп, а его стихи продолжают быть полны патриотического, гражданского звучания и при этом простой любви к природе, родному краю и просто человеку.

Когда-то, во времена военной службы, его командир сделал запись о 18 летнем воине как о человеке нравственном, духовном, возвышенном, который «..обладал силою воли не как юноша, но как муж, искушенный опытом». Опыт жизни ничего не изменил в поэтичном и патриотичном вундеркинде и полиглоте с древней родословной — он продолжал служить Родине и ее людям. И именно поэтому лечил местных крестьян во время холерной эпидемии, рискуя жизнью. Он заразился и умер 23 сентября 1860 года в селе Спешнево-Ивановском Рязанской губернии (ныне в Липецкой области), был похоронен в Даниловом монастыре рядом с Языковым и Гоголем. В советское время прах всех троих был перезахоронен на новом Новодевичьем кладбище.


Стихи О Симферополе

Стихи о России

О каких местах писал поэт

В альбом П.А. Бартеневой

Прощай, прелестный край, где токи вод целебных,
Ключи кипущие и вечные снега,
И скалы дикие среди долин волшебных,
И хищников стопой измятые луга;
Ты дал мне много наслаждений,
Ты радость возвратил и силу юных лет;
И много новых впечатлений
В часы безмолвных размышлений
Припомнит счастливый поэт.

Пришелец святой Москвы, он не забудет встречи
С пришельцами из дальних крымских стран,
Радушный их привет, их дружеские речи,
И песнь волшебную про дивный талисман.

Лето или осень 1830

Две песни

Прелестна песнь полуденной страны!
Она огнем живительным согрета,
Как яркий день безоблачного лета;
Она сладка, как томный свет луны,
Трепещущий на зеркале лагуны;
Все в ней к любви и неге нас манит,
Но не звучат отзывно сердца струны,
И мысль моя в груди безмолвной спит.

Другая песнь! то песнь родного края,
Протяжная, унылая, простая,
Тоски и слез, и горестей полна.
Как много дум взбудила вдруг она
Про нашу степь, про звонкие метели,
Про радости и скорби юных дней,
Про тихие напевы колыбели,
Про отчий дом и кровных, и друзей.

1831

Раскаявшейся России

Не в пьянстве похвальбы безумной,
Не в пьянстве гордости слепой,
Не в буйстве смеха, песни шумной,
Не с звоном чаши круговой;
Но в силу трезвенной смиренья
И обновленной чистоты
На дело грозного служенья
В кровавый бой предстанешь ты.

О Русь моя! как муж разумный,
Сурово совесть допросив,
С душою светлой, многодумной,
Идёт на божеский призыв,
Так, исцелив болезнь порока
Сознаньем, скорбью и стыдом,
Пред миром станешь ты высоко,
В сияньи новом и святом!

Иди! тебя зовут народы!
И, совершив свой бранный пир,
Дай мысли жизнь, дай жизни мир!
Иди! светла твоя дорога:
В душе любовь, в деснице гром,
Грозна, прекрасна, — ангел бога
С огнесверкающим челом!

3 апреля 1854

России

«Гордись! — тебе льстецы сказали. —
Земля с увенчанным челом,
Земля несокрушимой стали,
Полмира взявшая мечом!
Пределов нет твоим владеньям,
И, прихотей твоих раба,
Внимает гордым повеленьям
Тебе покорная судьба.
Красны степей твоих уборы,
И горы в небо уперлись,
И как моря твои озеры...»
Не верь, не слушай, не гордись!
Пусть рек твоих глубоки волны,
Как волны синие морей,
И недра гор алмазов полны,
И хлебом пышен тук степей;
Пусть пред твоим державным блеском
Народы робко кланят взор
И семь морей немолчным плеском
Тебе поют хвалебный хор;
Пусть далеко грозой кровавой
Твои перуны пронеслись —
Всей этой силой, этой славой,
Всем этим прахом не гордись!
Грозней тебя был Рим великой,
Царь семихолмного хребта,
Железных сил и воли дикой
Осуществленная мечта;
И нестерпим был огнь булата
В руках алтайских дикарей;
И вся зарылась в груды злата
Царица западных морей.
И что же Рим? и где монголы?
И, скрыв в груди предсмертный стон,
Кует бессильные крамолы,
Дрожа над бездной, Альбион!
Бесплоден всякой дух гордыни,
Неверно злато, сталь хрупка,
Но крепок ясный мир святыни,
Сильна молящихся рука!

И вот за то, что ты смиренна,
Что в чувстве детской простоты,
В молчаньи сердца сокровенна,
Глагол творца прияла ты, —
Тебе он дал свое призванье,
Тебе он светлый дал удел:
Хранить для мира достоянье
Высоких жертв и чистых дел;
Хранить племен святое братство,
Любви живительный сосуд,
И веры пламенной богатство,
И правду, и бескровный суд.
Твое всё то, чем дух святится,
В чем сердцу слышен глас небес,
В чем жизнь грядущих дней таится,
Начало славы и чудес!..
О, вспомни свой удел высокой!
Былое в сердце воскреси
И в нем сокрытого глубоко
Ты духа жизни допроси!
Внимай ему — и, все народы
Обняв любовию своей,
Скажи им таинство свободы,
Сиянье веры им пролей!
И станешь в славе ты чудесной
Превыше всех земных сынов,
Как этот синий свод небесный —
Прозрачный вышнего покров!

Осень 1839